Матери не верят, что у нее была дочь. Вера* ушла из жизни еще маленькой девочкой. Был ребенок – и нет: остался только глубокий след в родительском сердце, фотографии, воспоминания и … «неправильные документы», которые теперь не позволяют маме оформить досрочный выход на пенсию.
Экзистенциальный сюжет о вечном и бренном. В непростой истории из реальной жизни разбиралась Уполномоченный по правам человека Светлана Агапитова и юристы ее аппарата.
Ребёнок
25 лет назад Вороновы* переехали в Россию из Молдавии: Анна*, ее муж и трехлетняя дочка Верочка. Обосновались в Санкт-Петербурге.
По законам страны, в которой ребенок появился на свет, отчество в свидетельстве о рождении не указывалось. Именно в таком виде документ был переведен на русский язык и заверен нотариально. А всё, что выдавалось позже (СНИЛС, полис ОМС и пр.), оформлялось в привычном для России формате «ФИО».
«У нас никогда не возникало проблем с документами. Мы спокойно предъявляли свидетельство о рождении в разные организации, в том числе государственные. И всё было нормально», - вспоминает Анна.
В 2004 году семилетней Верочке поставили страшный диагноз – лейкоз. Девочка проходила длительное стационарное лечение, но жизненные силы стремительно убывали. Ребенка признали инвалидом, назначили пенсию. Два года родители ухаживали за дочкой, а петербургские врачи боролись за маленькую пациентку, но не спасли.
О последующих событиях сложно и вспоминать, и рассказывать. Все эти годы мать пыталась справиться со своим горем. И справилась: сейчас в ее доме снова звучит детский смех. А история дочки Верочки осталась чем-то личным, сакральным, о чем можно говорить только в тесном семейном кругу.
Но когда у Анны начался процесс оформления своей пенсии по старости, пришлось снова погрузиться в тяжелые будни двадцатилетней давности с головой. И доказывать парадоксальную вещь: родственную связь с умершей дочерью.
Пенсия
По закону, один из родителей ребенка-инвалида, воспитавший его до восьмилетнего возраста, имеет право на назначение досрочной страховой пенсии по старости. Когда Верочка умерла, ей было девять. Следовательно, у Анны есть все основания для выхода на заслуженный отдых в 50 лет.
Когда пришло время, женщина подала соответствующее заявление в Отделение Социального фонда России (далее – СФР), приложив, в том числе, Верочкины документы. И получила отказ по причине «отсутствия родственных связей заявителя с ребенком-инвалидом».
«Они полагают, что моя Вера не является мне дочерью, - рассказывает Анна. – Потому что получателем пенсии по инвалидности был ребенок с отчеством, а в свидетельстве о рождении, которое я предъявила, отчества нет».
Женщина пыталась доказать свою правду специалистам Отделения Социального фонда, но безрезультатно. И тогда обратилась за помощью к Уполномоченному по правам человека в Санкт-Петербурге: «Как мне еще подтвердить, что этот ребенок – мой ребенок? Помогите восстановить справедливость!».
Светлане Агапитовой и юристам ее аппарата с «трудностями перевода» и другими нестыковками в официальной документации приходится сталкиваться не впервой: из-за путаницы с буквами «е», «ё» и «о» в свидетельствах о рождении и паспортах заявители не могли вступить в наследство, доказать трудовой стаж. А разночтения в написании имен (Эрик-Генрих) не позволили супругам-юбилярам получить
положенную выплату. В особо сложных ситуациях дело может дойти до суда. Но это явно не случай Анны Вороновой. Потому как ранее пенсионный орган уже проверял документы женщины, и наличие родственной связи между матерью и дочерью у сомнений не вызывало – оно уже было установлено!
Как выяснили специалисты аппарата, когда девочке в возрасте семи лет оформляли пенсию по инвалидности, специалисты Фонда видели документы Анны и Веры. Действовавшее на тот момент законодательство предусматривало заявительный характер назначения пособий. То есть, за несовершеннолетнюю дочь документы подавала мать. И тот факт, что пенсию назначили и платили, явно свидетельствует об отсутствии у пенсионного органа всяких сомнений в кровных узах Вороновых.
Светлана Агапитова направила ходатайство Управляющему Отделением СФР по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Константину Островскому, отметив, что по Семейному кодексу** имя ребенку дается по соглашению родителей, отчество присваивается по имени отца, если иное не предусмотрено законами субъектов страны или не основано на национальном обычае.
Отсутствие отчества в свидетельстве о рождении Веры Вороновой как раз связано с оформлением акта регистрации в иностранном государстве, где присвоение отчества не предусмотрено. А все последующие документы, выданные в России, отчество содержат – как положено в нашей стране.
Таким образом, ставить под сомнение родство Анны и Веры – неправильно. Ни с моральной точки зрения, ни с правовой.
Светлана Агапитова: «Отказ Фонда был воспринят Анной болезненно, поскольку не просто лишил женщину права на положенное ей содействие государства, но и коснулся очень личного. Пришлось снова ворошить прошлое, чтобы доказать очевидное…
Грань между формализмом и юридической точностью весьма тонкая. К счастью, ситуацию не стали доводить до суда. После повторной оценки документов, имеющихся в распоряжении отделения, руководство СФР приняло положительное решение - женщине назначили досрочную пенсию».
*данные изменены
** ст. 58 Семейного кодекса РФ