Центры временного содержания иностранных граждан, которые подлежат высылке за пределы нашей страны, нередко называют «тюрьмами для мигрантов». Хотя нахождение в таком центре (ЦВСИГе) и в учреждении системы исполнения наказаний – это, как говорится, две большие разницы. Объединяет их, пожалуй, только принудительная изоляция человека от общества. Где бы и в каких условиях он ни находился, несвобода – одно из самых тяжелых испытаний. А когда еще и не известен срок содержания, как зачастую происходит с иностранцами и лицами без гражданства, попавшими в ЦВСИГ за нарушение миграционного законодательства и ожидающими выдворения, депортации или реадмиссии, смириться с ограничением свободы еще труднее. Дело может решиться за месяц, а может затянуться на несколько лет. Объективных сложностей и причин для длительного нахождения в ЦВСИГе множество (когда родное государство отказывается подтверждать гражданство; когда подлежащие выдворению иностранцы просят временного убежища в России; когда непонятно куда высылать апатридов). Но, как выяснили специалисты аппарата Уполномоченного по правам человека в Петербурге Светланы Агапитовой, есть и проблемы, которые при желании можно решить в нашем городе. Среди них – «трудности перевода» судебных решений.
Представители Уполномоченного по правам человека в Петербурге, посещая ЦВСИГ №1 в Красном Селе, регулярно получают жалобы содержащихся в учреждении мигрантов на затянувшееся на неопределенное время ограничение свободы передвижения. И если в 2020-м и начале 2021-го года основной причиной этого было прекращение авиасообщения с некоторыми странами из-за пандемии коронавируса, то с весны минувшего года большинство жалоб омбудсмену связано с длительным ожиданием судебных решений.
Анализ ответов на официальные запросы Уполномоченного из двадцати районных судов позволил выявить две причины, влияющие на увеличение «разумных сроков» поступления в ЦВСИГ судебных решений. И обе они вызваны «трудностями перевода» постановлений на иностранный язык.
Во-первых, в Петербурге не ведется единый реестр квалифицированных судебных переводчиков. Поэтому нет и единообразия в практике их привлечения судами, в т.ч. при производстве по делам об административных правонарушениях. Переводчиком может быть любое совершеннолетнее лицо, владеющее языками и не заинтересованное в исходе дела (статья 25.10 КоАП РФ). Одни суды обращаются в различные организации, оказывающие услуги перевода, другие – к физическим лицам, «имеющим диплом о высшем образовании, подтверждающий знание языков». Чаще всего привлекаются те же переводчики, услуги которых использовались органами МВД при составлении протоколов об административном правонарушении.
По мнению Светланы Агапитовой, создание единого реестра переводчиков, имеющих опыт работы в суде, позволило бы более оперативно находить квалифицированных специалистов в области иностранных языков (в т.ч. для перевода судебных постановлений). С таким предложением Уполномоченный обратилась к начальнику Управления судебного департамента в Санкт-Петербурге Алексею Сухих. Омбудсмен также рекомендует департаменту заключить с переводчиками, которые будут включены в реестр, соглашения о сотрудничестве и проинформировать об этом все районные суды.
Главная же причина длительного ожидания иностранцами, содержащимися в ЦВСИГе, переводов судебных решений, заключается в отсутствии в городе единого порядка, определяющего сроки их выполнения (каждый суд действует по своему внутреннему регламенту). Только пять из 20-ти судов общей юрисдикции, принявших участие в мониторинге Уполномоченного, установили максимальный срок перевода – три рабочих дня. В большинстве судов эти сроки либо вообще «не установлены», либо «индивидуальны». Используется также формулировка «в разумный срок».
Можно ли назвать разумным сроком «две-три недели», которые отводит на перевод постановлений Куйбышевский районный суд? Не ограничивает ли это права иностранных граждан обжаловать вынесенные в отношении них судебные решения? С этими вопросами Светлана Агапитова обратилась к председателю Санкт-Петербургского городского суда Алексею Лакову. Уполномоченный предлагает унифицировать регламент взаимодействия районных судов с переводчиками, определив максимальный срок выполнения перевода судебного решения, не превышающий трех рабочих дней.
Омбудсмен надеется, что ее рекомендации будут поддержаны и «трудности перевода» судебных решений в ближайшее время удастся устранить.